Мне в жизни делать особенно нечего, и я решил помочь волонтерам. Тем, что из приюта собак вытаскивают. Согласился взять на время собаку. Волонтер Лариса подобрала меня на машине в одиннадцать утра на какой-то удаленной станции метро, и мы поехали в Кожуховский приют, который находится за кольцевой автодорогой, и без машины туда добраться очень сложно. Ледяное поле и в нем железный зеленый забор с видеокамерами по углам – это и есть образцовый муниципальный приют. При входе деревянная скульптура: собака на задних лапах с табличкой в зубах: «Добро пожаловать». На воротах список того, что нельзя делать: кормить животных, фотографировать и т. д. И дальше – бесконечные до горизонта лающие клетки. Собаки всех сортов и мастей, в том числе породистые. Кого-то привезли хозяева, кто-то попал по отлову, кто-то очень хочет общаться, кто-то лежит в депрессии. Некоторые сидят с открытия приюта, уже три года. Лариса многих знает: «Этого пса хозяйка, сволочь, не забирает, хотя знает что он здесь, звонила нам…». Фотографировать собак запрещено, но можно взять полу убитый фотоаппарат у охранника, и снять на него, и тогда, якобы вышлют фото на мейл. Лариса это не делает: «Я с ними не сотрудничаю… Им по приколу выдумывать правила, а главная их цель, что бы тут никого не было из волонтеров». Я все же взял фотоаппарат и поснимал щенков, мне, правда, так ничего и не выслали.
Обслуживающий персонал – восточные люди, добрые на вид. Заняты тем, что насыпают в миски снег – это вместо воды. В центре приюта – плац, куда обезумевших от счастья собак выпускают гулять из клеток. Выпустили какого-то пса, который был ужасно рад, но плохо ходил, как-то высоко задирая лапы. Одна клетка в крови. Лариса говорит, что у собаки подозрение на саркому, но хорошие лекарства, которые она предлагала, они не берут, говорят, у них все есть. В приюте много щенков. Заходим в клетку, где сидят два маленьких щенка, они сразу прячутся в зимник (деревянный ящик), и снова опять высовывают мордочку – очень хотят общаться, но боятся. Наконец, даются в руки. Один оказывается на ощупь совсем тощий, из-за меха это не заметно.
Лариса меня замотала, мы бесконечно ходили между лающими рядами, она кого-то искала, кого-то проверяла. Находившись, зашли, что бы погреется в будку к охраннику. Охранник, молодой парень, смотрит авто каталог и с кем-то по телефону советуется насчет выбора машины. Наконец, забрали двух собак: рыжую суку Асю, которую должен взять я, и большого черного пса Мишку, которого надо отвезти на другую передержку. Вынесли их на руках из ворот. Только одна машина Ларисы и стоит у приюта, больше никто сюда не доезжает. Лариса закидывает двух собак на заднее сидение, и мы едем дальше. Лариса – крупная женщина, несмотря на мороз у нее открыто окно, пальто расстегнуто, да еще она ест мороженое, купленное на заправке. У нее постоянно звонит телефон: звонят люди, которые хотят сдать собак в приют, потому что ее телефон первый выпадает в интернете, когда люди набирают «Кожуховский приют». Общается она жестко, иногда даже не очень вежливо. Она в своей квартире в большой комнате положила плитку вместо паркета, потому что все время щенки дома.
Наконец сворачиваем с шоссе вбок и въезжаем на территорию, похожую на яхт-клуб: под снегом лодки и яхты. Навстречу попадается женщина цветная, как сиреневый клоун: малярша. Проезжаем территорию насквозь и останавливаемся у забора, из-за которого раздается лай, это – передержка, на которой оставляем Мишку.
Наконец-то, отправляемся в мою сторону. Но на кольцевой мы застреваем в пробке и стоим в ней до холодной ночи. Это самое начало декабря и на новогодние каникулы, почти на месяц, приют закрывается, и никого нельзя будет забрать до конца января. Не знаю, переживет ли тощий щенок праздники.
Ася провела в приюте три года. Первые дни она была как чучело. Я ее выносил на улицу и ставил, и так же заносил в дом, где она сидела, все время прижавшись к входной двери. Но постепенно, через несколько дней опущенный хвост поднялся вверх и завился баранкой. Потом Ася начала встречать меня, когда я приходил домой, вставая на меня передними лапами. Во сне она лакает невидимую воду, наверно ей снится приют.
А после Аси мне привезли еще щенков, так, что было уже не до поездок в приют, и я так и не знаю, как там тот худой щенок: выжил ли он или, может, его кто-нибудь забрал.